В офисный костюм его впервые одел, конечно же, Запад. Обучил психологии, привил профессиональные навыки и запустил в оборот. Поэтому публика там более подготовленная: они дольше варились в котле благотворительности. Наш фандрайзинг всё ещё прорубает путь к сердцам людей — сквозь лёд непонимания (“Почему я должен давать вам деньги, а мне кто даст?”) и страх нарваться на мошенников.
Поэтому зарубежные методы — зайти с щекотливых тем, нащупать эмоциональную брешь, выдавить из человека слезу, если надо (мягко, нежно, но пронзительно смотря в глаза) — это немножко не про нас. Может, сработает один раз, но потом — “Давай, до свидания!”. Итак зимы суровые, а вы тут еще нагнетаете!
Так что заморские руководства “Как стать фандрайзером-суперзвездой” отправляются в урну вслед за рекламой сантехники. Sorry.
Но и там есть забавное. Например, призыв не забывать о миссии компании. Чтобы, получив 250 000 долларов, вовремя вспомнить, что ими надо накормить тысячи голодающих семей. А не построить себе виллу на побережье, да-да.
А по-русски можно?
“Фандрайзинг” звучит модно и иностранно, куда приятнее, чем “сбор пожертвований”, но суть та же. Это наука о том, как грамотно просить о финансовой помощи, чтобы получать её (и желательно на регулярной основе).